Лѣто господне : праздники

47 пришла съ бумагой, и батюшка преподнесъ, при всемъ приходѣ, — „за доброусердіе при ктиторѣ". Горкинъ растрогался, поцѣловалъ обѣ руки у батюшки, и съ отцомъ крѣпко расцѣловался, и съ многими. Стоялъ за свѣчнымъ ящикомъ и тыкалъ въ глаза платочкомъ. И вотъ, идетъ при парадѣ, а всѣ глядятъ. Поддевочку распахнулъ пошире и смотритъ себѣ въ бородку. Отецъ смѣется: „и въ ошейникѣ ходитъ, а не лаетъ!" Медаль серебреная, „въ три пуда". Третья уже медаль, а двѣ „за хоругви присланы". Но эта — дороже всѣхъ: „за доброусердіе ко Храму Божію". Лавочники завидуютъ, разглядываютъ медаль. Горкинъ показываетъ охотно, осторожно, и все цѣлуетъ, какъ показать. Ему говорятъ: „скоро и почетное тебѣ гражданство выйдетъ!" А онъ посмѣивается: „вотъ почетвое-то, оно". У лавки стоитъ низенькій Трифонычъ, въ сѣренькомъ армячкѣ, сѣдой. Я вижу однимъ глазкомъ: прячетъ онъ что-то сзади. Я знаю, что: сейчасъ поднесетъ мнѣ кругленькую коробочку изъ жести, фруктовое монпансье „ландринъ". Я даже слышу — новенькой жестью пахнетъ и даже краской. И почему-то стыдно итти къ нему. А онъ все манитъ меня, присаживается на-корточки и говоритъ такъ часто: — Имѣю честь поздравить съ высокорадостнымъ днемъ Благовѣщенія, и пожалуйте пальчикъ, — онъ цѣпляетъ мизинчикъ за мизинчикъ, подергаетъ и всегда что-нибудь смѣшное скажетъ: — Отъ Трифоныча-Юрцова, господина Скворцова, ото всего сердца, зато безъ перца ... — и сунетъ въ руку коробочку. А во дворѣ сидитъ на крылечкѣ Солодовкинъ съ вязанкой клѣтокъ подъ чернымъ коленкоромъ. Онъ въ отрепанномъ пальтецѣ, кажется — очень бѣдный. Но говоритъ, какъ важный, и здоровается съ отцомъ за РУКУ— Поздравь Горку нашу, — говоритъ отецъ, дали ему медаль въ три пуда!