На морскомъ берегу

— 67 долго разглядывалъ, узналъ турецкую марку и ткнулъ пальцемъ. — Турціи... заграница... Знай, знай... Тра-бизонъ! Я прочелъ ему это письмо съ милыми мнѣ каракулями: „Милый и дорогой

! Мы ужъ на Хіосѣ. Тутъ очень хорошо, но про Димитраки никто не слыхалъ. Я спрашивалъ одного грѣка онъ продаетъ тоже карабли... Горы пожалуй голубые. Мамочка простудилась и лѣжитъ, дядя Миша читалъ письмо. Мнѣ скучно дядя Миша скучный. По русски тутъ ни говорятъ. Дядя Миша все молчитъ. Скажите Димитраки, что я биригу камушекъ и еще взялъ на пристани для него и для васъ. Почти какъ мой. Очень скучьно... Намъ еще два дня ѣхать... Целую васъ и Димитраки. Вашъ Жоржикъ". Димитраки слушалъ внимательно и долго разглядывалъ открытку. — Да, да... Сами такой, — говорилъ онъ, тыкая въ голубоватую открытку пальцемъ. — Такой голубой гора... Корошо. — А теперь давайте-ка кофейку попьемъ. Димитраки передернулъ плечами и покачалъ головой. — Ни... хофе ушелъ... ни... У него не было кофе, послѣдней его отрады. Я далъ ему денегъ. — Ни. — Отъ Жоржика вамъ. Онъ прислалъ. — Ге... Зорзикъ? Ну-ну... Отъ Жоржика онъ не могъ не взять. Недѣли черезъ три я получилъ, наконецъ, письмо отъ капитана. Съ радостью сообщалъ онъ, что, какъ-будто, мелькаетъ еще надежда. Жоржикъ не разстается съ мамочкой. „Если бы вы только видѣли! Нѣтъ, Богъ смилуется надъ нами". Капитанъ просилъ меня подождать ихъ до осени. Дѣлалъ намекъ, не соглашусь ли я ѣхать къ нимъ. Ізхать къ нимъ! Я съ удовольствіемъ бы поѣхалъ, но у меня были свои дѣла; черезъ мѣсяцъ университетъ, работа. 5*