Отчій домъ : Семейная хроника. Кн. 4-5

297 — Вотъ въ томъ-то и дѣло... Хотя-бы поговорилъ, посовѣтовался... Этой бумаженки мало. Потребуется формальное отреченіе отъ наслѣдства... Гдѣ его теперь найдешь? — Какъ онъ теперь называется? — Феофилъ. Леночка стала хохотать: — Феофилъ! Феофилъ! Это такъ идетъ къ нему. Онъ всегда былъ Феофилъ!.. Павелъ Николаевичъ нахмурился: — Не уговорили-бы его монахи пожертвовать свою долю въ монастырь! Положимъ, въ письмѣ ясно сказано: •отрекаюсь отъ всѣхъ званій и состояній, но это все-же только частное письмо... Эхъ, идіоты царя небеснаго!.. XIII. Павелъ Николаевичъ чувствовалъ себя „побѣдителемъ". Онъ такъ гордо несъ теперь свою красивую сѣдую голову, что Леночка уже перестала называть его Малявочкой, а придумала другое: — Ты — мой орелъ! Павелъ Николаевичъ пріятно улыбнулся и, чувствуя смущеніе (дѣло происходило при постороннихъ), смягчилъ нетактичность неумѣстной супружеской интимности шуткой: — Согласенъ быть, если это тебѣ такъ нравится, даже и орломъ, но только не двуглавымъ! Онъ только что вернулся въ бабушкинъ домъ изъ Симбирска, гдѣ происходило тайное совѣщаніе мѣстнаго губернскаго комитета конституціонно-демократической партіи, вернулся общепризнаннымъ „вождемъ", съ сознаніемъ своей многозначительности въ исторіи русской революціи, завершившейся завоеваніемъ парламента... Помимо того, онъ вернулся еще съ надеждою по¬