ПушкинЪ какЪ нравственная личностЬ и православный христіанинЪ

Ръчь Достоевскаго о ПушкинЪ настолько глубоко проникла: въ умы и сердца нашей публики, что рабствовавшая ей критическая литература, которая прежде унижала Достоевскаго и презрительно издфвалась надъ нимъ, начиная съ [88] года, посл н$фсколькихъ безсильныхъ гавканйй на него, совершенно изм$нила свой высокомфрный тонъ и стала отзываться о Достоевскомь съ такимъ же почтешемъ, какъ и о Пушкин5; кратко говоря съ Этого времени оказалось лнепринятымь говорить о Достоевскомъ, какъ раньше и о Пушкин$, безъ уважен!я, даже безъ благоговЪня,

Читатель, конечно, замЪтиль уже, что центральный интересъ нашъ къ личности и поэзи Пушкина сосредотачивается въ другой области, нежели въ р$чи Достоевскаго, хотя и соприкасается съ посл$днимъ. Именно мы ведемъ свою рЪчь о Пушкин® прежде всего, какь о христанскомъ моралистЪ. Приведенное стихотворен!е Жизненная Школа свидЪтельствуетъ о томъ, что даже незаВисимо отъ своихъ политическихъ и нашональныхь симпатй Пушкинъ интересовался прежде всего жизненною правдою, стремился къ нравственному совершенству и въ продолженши всей своей жизни горько оплакивалъ свои паденйя, которыя, конечно, не шли дальше обычныхъ романическихъ увлечен Евгенй Онфгина и въ совфсти другихъ людей послфдняго столЪт1я не оставляли глубокихь слфдовъ раскаявя, а нерфдко даже отмфчались ВЪ нихъ хвастливыми воспоминан!ями своего бывшаго молодечества. :

Не такъ однако настроенъ Пушкинъ:

Безумныхъ лЪть угасшее веселье

МнЪ тяжело, какъ смутное похмелье;

Но, какъ вино, печаль минувшихъ дней а Въ моей душ чЪмъ стар, тфмъ сильнЪй Мой путь унылъ. Сулить мнЪ трудъ и горе.