ПушкинЪ какЪ нравственная личностЬ и православный христіанинЪ

93

цБлыхъ два года 1832 и 1833 почти посвятилъ: ПЪснямъ Западныхъ Славянъ, т. е. оказался славянофиломъ, раньше появившагося у насъ славянофильства. Подъ Западными славянами онъ разумБетъ дружественныхъ намъ сербовъ, которымъ приписываетъ высоко-геройскй духъ и православное благочестие.

Самое замфчательное изъ этого рода стихотвореше о КарагеормевичЪ, рфшившемся убить своего отца за намрене предать Сербское войско туркамъ.

За всБмъ тфмъ остается вопросъ, почему же Пушкинъ, столь правильно уразумЪвиий православно-народное м!ровозрЪне, не могъ не поддаться вляв!ю гнуснаго европейскаго предразсудка, унаслЪдованнаго нашимъ обществомъ еще отъ эпохи рыцарей и окончиль жизнь свою на дуэли, сподобивпийся впрочемъ, по особой милости Божей, предсмертнаго покояня и Св. Таинства причащеня. Предразсудокъ этотъ, узаконенный и Европой и русскимъ дворянствомъ, а затЪмъ и всей интеллигенщшей — гордыня, та самая гордыня, которую онъ, согласно Христову закону, изображаетъ, какъ одного изъ двухъ бЪсовъ, соблазнявшихь его еще юную душу. Не такъ думалъ кончить свою жизнь нашъ поэтъ судя по одному изъ лучшихъ его стихотворен!и: МОНАСТЫРЬ НА КАЗБЕКБ

Высоко надъ семьею горъ, Казбекъ, твой царственный шатеръ Сяетъ вЪфчными лучами.

Твой монастырь за облаками,

Какъ въ небЪ рЪющИ ковчегъ, Паритъ, чуть видный надъ горами.

Далеки, вожделфнный брегъ! Туда-бъ, сказавъ „прости“ ущелью, Подняться къ вольной вышинЪ! Туда-бъ въ заоблачную келью,

Въ сосфдство Бога, скрыться мнЪ,