Пчела

М Ъ ЩАНЕ.

РОМАНЪ А. 0. Писемскаго. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Продолженье. Глава VI. Елизавета Николаевна МГрова въ широчайшемъ утренпемъ капоте, обшитомъ кругомъ кружевами и оборками, сидела на неболыпомъ диванчик!;, вся утонувъ въ него, такъ что только и видно было ея маленькое личико и ея маленыйя обнаженный ручки, а остальное все какъ будто бы была кисея. Квартира Елисаветы Николаевны весьма небольшая, въ противуположность дому Домны Осиповны, представляла въ своемъ убранств!; замечательное изящество и простоту: въ ней ничего не было лишняго, а если что и было, такъ все очень красивое и вероятно очень дорогое. Квартира ея такимъ образомъ была убрана конечно на деньги Янсутскаго; но собственно вкусъ, руководствовавши всГмъ этимъ убранствомъ, принадлежалъ’ родителю Елизаветы Николаевны, графу Николаю Владимlровичу Хвостикову, некогда блестящему камергеру, а теперь, какъ онъ самъ даже про себя выражался, аферисту и прожектеру. Графъ въ это время сидЬлъ у дочери. Онъ былъ уже старикъ, но совершенно еще стройный, раздушенный, напомаженный, съ бородой a la Napoleon 111, и въ безукоризненномодной сертучной паре. Какъ-же, chere amie, ты это утверждаешь!, говорилъ онъ (даже въ русской речи графа Хвостикова слышалось что-то французское). Какъ женщина, ты не можешь даже этого понимать!.. Я, можетъ быть, и не понимаю; но Петръ Евстигнеичъ говоритъ, что все это одна фантаз!я, вздоръ!.. возразила ему Елизавета Николаевна. Какъ вздоръ! спросилъ графъ и отъ досады переломил ъ даже находящуюся у него въ рукахъ бисквиту, и кусочки ея положилъ себе въ ротъ: онъ только что передъ тймъ пилъ съ дочерью шеколадъ. Такъ, вздоръ, повторила та, Петръ Евстигнеичъ говоритъ, что надобно сначала первое дело покончить. Но оно уже кончено., съ неделю какъ оно разсмотрГно и разрешено... сказалъ съ уверенностью графъ. А если кончено, такъ и прекрасно!.. А другое предпрlяэте, Петръ Евстигнеичъ говоритъ надобно подождать... Для тебя, chere amie, каждое слово твоего Петра Евстигнеича... Oh, diable... отъ одного отчества его языкъ переломишь!. Тебе онъ, по твоимъ чувствамъ къ нему, представляется Богомъ какимъ-то, изрекающими одн!; непрелож-

ныя истины, но дру rie, можетъ быть, понимаютъ его иначе! Графъ Хвостиковъ собственно самъ и свелъ дочь съ Янсутскимъ, воспользовавшись ея вЬтренностью п темъ, что она осталась вдовою, и сдйлалъ это не по какому нибудь свободномувзгляду на сердечныя отношешя, а потому что c’est une affaire avantageuse, предпрlятае не безвыгодное, а выгодными предпр!яиями графъ въ последнее время бредилъ. Въ сущности твой Петръ Евстигнеичъ кулакъ и привыкъ только считать гроши! присовокупилъ онъ вполголоса. Пожалуйста, папа, не выражайтесь такъ, остановила его дочь... Я люблю этого человека и не позволю никому объ немъ дурно отзываться. Говоря это, Елизавета Николаевна вся вспыхнула даже. Что-жь, это семейный разговоръ былъ... возразилъ было графъ. — ; А я и семейнаго разговора такого не желаю иметь, подхватила дочь. Графъ замолчали. Вскоре затЬмъ пргЬхала Домна Осиповна, Елизавета Николаевна очень ей обрадовалась. Ахъ, вотъ кто это! воскликнула она, увидавъ входящую подругу, п вскочивъ, какъ козочка, съ дивана, бросилась обнимать ее. Графъ Хвостиковъ то же сейчасъ всталъ и поклонился гостье; при этомъ случае нельзя не заметить, что поклониться такъ вежливо и вместе съ тГмъ съ такимъ сохранен Iемъ собственнаго достоинства, какъ сдЬлалъ это графъ, врядъ-ли MHorie умели въ Москве. Ты однако, начала Елизавета Николаевна, переставъ наконецъ целовать Домну Осиповну, опять въ обповкй, въ бархатномъ платье! Да, я съ этой болезнью моею и поездкою заграницу такъ истрепала мой туалетъ, что решительно теперь весь возобновляю его!., отвечала та не безъ важности. Постой, постой!.. останавливала между тфмъ Мерова пр!ятельницу, не давая ей садиться и осматривая ее съ головы до ногъ: но знаешь, та chere, платье это тяжело на тебе сидитъ. Я не нахожу этого, отвечала Домна Осиповна, не совсемъ, кажется, довольная этимъ замечашемъ. Тяжело, повторила Мерова, не правда ли, папа? отнеслась она къ отцу. Графъ Хвостиковъ лукаво усмехнулся. «Въ мои-ль лета свое суждеше иметь!» произнесъ онъ уклончиво. Какъ вы ни молоды, графъ, но все-таки, я полагаю, свое мнете вы можете иметь!., отнеслась къ нему съ улыбкою Домна Осиповна: скажите: тяжело это платье? Pardon, madame, j’ai ne comprends pasce que cela signifie: тяжело! Тяжело только то, что трудно поднять, но вамъ, я надеюсь, не тяжело носить ваше платье, а ир!ятно. Графъ видимо хотТлъ этимъ что-то такое сострить. Даже оченьпр!ятно, оно такое теплое, въ немъ такъ уютно, подтвердила Домна Осиповна. Но оно не платье, chere amie, силилась доказать Мерова, а драпировка какая-то. Хорошо сказано, хорошо!.. О, ты дочь достойная меня!., подхватилъ графъ. (Онъ еще съ молоду старался слыть за остряка и даже теперь въ обществе называли его: тупымъ шиломъ). Поэтому вы, отнесся онъ къ Домне Осиповне. прекрасная дорпческая колонна, а платье ваше драпри... Vous etesunedame aux draperies!.. Не знаю... Я что-то колонъ въ драппровкахъ не видала, произнесла та, несколько уже обидевшись и садясь на кресло. Графъ Хвостиковъ тоже с!;лъ. Ну, что, пустяки, колонна!., подхватила Мйрова, также усаживаясь около пр!ятельницы: я убеждена, продолжала она, что это тебе, по обыкновенно, шила твоя Дарья Петровна. Конечно Дарья Петровна, которая никакъ не хуже шьетъ твоей ш-me Минангуа и разница вся въ томъ, что та-вдвое беретъ за фасонь и вдвое матерш требуетъ, возразила Домна Осиповна. Какъ же это возможно! произнесла почти съ плачемъ въ голосе МГрова. Папа, разве правда это? обратилась она опять къ отцу. Я не знаю фасоновъ т-ше Минангуа; но въ окнахъ у ней я только видалъ прелестные цветки, отвечалъ графъ. А разве она дйлаетъ цветы? спросила Домна Осиповна. Нетъ, онъ все глупости говоритъ: засматривался тамъ на хорошенькихъ мастерицъ! перебила съ досадой Мерова и снова обратилась къ главному предмету, ее занимающему: ты спрашиваешь, отчего тяжело, но зачемъ тагая шиpoitin складки? сказала она, показывая на одну изъ складокъ на платье Домны Осиповны. Та пожала при этомъ плечами. Ты, значить, не видала послЬднихъ фасоновъ; есть у тебя какой-нибудь модный журналъ? спросила она. Два даже! воскликнула Мерова и, проворно сходивъ, принесла оба журнала. Смотри: узенькая это складка или широкая? говорила Домна Осиповна, показывая съ торжествомъ на одну изъ картинокъ. М-me Мерова вспыхнула при этомъ: она чувствовала себя прямо уличенною. Знаю я это! Но пусть на картинкахъ это такъ и будетъ: носить же и надавать на себя такое платье я никогда бы не хотела, произнесла она капризнымъ голосомъ. Погоди, остановила ее Домна Осиповна, а этотъ капотъ, который на тебе, разве не также сделанъ? , Да что, капотъ! Ей-Богу, какъ ты говоришь, почти выходила изъ себя МГрова: это глупая какая-то блуза, которую мне шила белошвейка . Attendez, mesdames, я васъ помирю!., сказалъ, поднимая знаменательно свою руку, графъ Хвостиковъ: каждая изъ васъ любитъ то, что требуетъ ея наружность!.. M-nie Олухова брюнетка, къ ней идетъ всякш блескъ, всякш яркш цветъ, а Лиза существо эфира: ей надобно небо и легко облегающш газъ!.. Да, если это такъ, то конечно!., согласилась съ нимъ Домна Осиповна, но дочь нетъ, и продолжала отрицательно качать своею головкою . Въ это время послышались звуки сабли. Петръ Евстигнеичъ, кажется, проговорилъ графъ Хвостиковъ. Мерова заботливо взглянула на дверь. Вошелъ действительно Янсутскш, npihxaßiniii прямо отъ Бйгушева и бывппй очень не въ духе. Не смотря на то, что Тюменевъ и Бегушевъ дали слово у него отобедать, онъ инстинктивно чувствовалъ, что они весьма не

346

ПЧЕЛА.