Родное

Какъ я сталъ писателемъ Вышло это такъ просто и неторжественно, что я и не замѣтилъ. Можно сказать, вышло это непредумышленно. Теперь, когда это вышло на самомъ дѣлѣ, кажется мнѣ порой, что я не дѣлался писателемъ, а будто всегда имъ былъ, только — писателемъ „безъ печати". Помнится, — нянька, бывало, говорила: — И съ чего ты такая балаболка? Мелетъ-мелетъ нивѣсть чего... какъ только языкъ у тебя не устанетъ, балаболка!.. Живы во мнѣ донынѣ картинки дѣтства, обрывки, миги. Вспомнится вдругъ игрушка, кубикъ съ ободранной картинкой, складная азбучка, съ буквой, похожей на топорикъ или жука, солнечный лучъ на стѣнкѣ, дрожащій зайчикомъ... Вѣтка живой березки, выросшей вдругъ въ кроваткѣ, у образка, — зеленой такой, чудесной. Краска на дудочкѣ изъ жести, расписанной ярко розами, запахъ и вкусъ ея, смѣшанный съ вкусомъ кровки отъ расцарапанной острымъ краемъ губки, черные тараканы на полу, собравшіеся залѣзть ко мнѣ, запахъ кастрюльки съ кашкой... Боженька въ уголкѣ, съ лампадкой, лепетъ непонимаемой молитвы, въ которой свѣтится „дѣворадуйся"... Обрывокъ няниной пѣсенки Туру-ногу пишетъ,