Бесѣды съ собственнымъ сердцемъ : (размышленія и замѣтки)

склицаніяхъ или пѣніи, только потому, что ихъ трудно передать словомъ. О разгнѣванномъ человѣкѣ мы говоримъ иногда, что онъ рычитъ, какъ левъ. Кто не знаетъ, какъ терзаютъ нашъ слухъ музыкальные диссонансы, рѣжущіе насъ какъ бы по самому сердцу. Съ другой стороны, возвышенная музыка способна приподнять и взволновать нашъ дѵхъ гораздо больше, чѣмъ самая краснорѣчивая рѣчь. Она не только питаетъ наши чувства, но и возоуждаетъ мысль. Всѣмъ извѣстно, какая глубокая философія юплощена въ музыкѣ Вагнера. Не значитъ ли это, что музыка, и особенно пѣніе, какъ говоритъ Карлейль, „есть лишенная членораздѣльныхъ звуковъ изъ какой-то глубины исходящая рѣчь, которая увлекаетъ насъ на край безконечности и держитъ здѣсь нѣсколько мгновеній, чтобы мы заглянули въ нее“. Въ ней всегда есть какая то мистическая сила, способная настроить нашу душу на тотъ или другой ладъ, смотря по ея содержанію. Слѣдующіе два примѣра, засвидѣтельствованные Библіей, могутъ служить иллюстраціей эгой мысли. „Когда духъ отъ Бога бывалъ на Саулѣ, то Давидъ, взявши гусли, игралъ, и отраднѣе и лучше становилось Саулу и духъ злой отступалъ отъ него" (I Цар. 16, 23). Царь Израильскій Іоарамъ, Іудейскій Іоасафатъ и царь Эдомскій, предпринявшіе общій походъ противъ Моавитянъ, просили пророка Елисея открыть имъ волю Божію относительно исхода войны. „Позовите мнѣ гуслиста, — сказалъ пророкъ — и когда гуслистъ игралъ на гусляхъ, тогда рука Господня коснулась Елисея" (4 Цар. 3, 15, 16). Молитва — это высшее выраженіе человѣческаго духа на землѣ, нерѣдко стремится воплотить сеоя въ стройныхъ музыкальныхъ звукахъ, которые не только служатъ для нея прекрасной одеждой, но и являются крыльями, возносящими ее къ небесамъ, гдѣ никогда не смолкаетъ ликующее пѣніе — этотъ постоянный языкъ ангеловъ. Если бы такая же гармонія царила на землѣ, какъ въ горнемъ мірѣ, то здѣсь также немолчно раздавались бы хвалебные гимны Творцу міровъ и самая человѣческая рѣчь напоминала бы музыку, какую мы теперь 106