Богомолье

6 за что не пустятъ. — А меня то, пустятъ меня съ тобой, а? .. Онъ даже и не галдитъ на меня, все разбирается. — Пу-стятъ тебя, не пустятъ... — это не мое дѣло, а я все равно уйду. Нѣ-этъ, не удержите. .. всѣхъ, братъ, дѣловъ не передѣлаешь, нѣ-этъ... имъ и конца не будетъ. Пять годовъ, какъ Мартына схоронили, все сбираюсь, сбираюсь... Царица Небесная какъ меня сохранила, — показываетъ Горкинъ на темную иконку, которую я знаю, — я къ Иверской сорокъ разъ сходить пообѣщался, и то не доходилъ, осьмнадцать ходовъ за мной. И Преподобному тогда пообѣщался. Меня тогда и Мартынъ просилъ-помиралъ, на Пасхѣ какъ разъ пять годовъ вышло вотъ: „помолись за меня, Миша... сходи къ Преподобному". Самъ такъ и не собрался, померъ. А тоже обѣщался, за грѣхъ .. . — А за какой грѣхъ, скажи... — упрашиваю я Горкина, но онъ не слушаетъ. Онъ вынимаетъ изъ сундучка рубаху, полотенце, холщевыя портянки, большой привязной мѣшокъ, заплечный. — Это вотъ возьму, и это возьму ... двѣ смѣнки, да... И еще рубаху, расхожую, и причащальную возьму, а ту на дорогу, про запасъ. А тутъ, значитъ, у меня сухарики ... — пошумливаетъ онъ мѣшочкомъ, какъ сахаркомъ, —■ съ чайкомъ попить-пососать, дорога-то дальняя. Тутъ, стало быть, у меня чай-сахаръ ... — суетъ онъ въ мѣшокъ коробку изъ-подъ икры, съ выдавленной на крышкѣ рыбкой, — а лимончикъ ужъ на ходу прихвачу, да... но-жичекъ, поминанье... — суетъ онъ книжечку съ вытѣсненнымъ на ней золотымъ крестикомъ, которую я тоже знаю, съ раскрашенными картинками, какъ исходитъ душа изъ тѣла, и какъ она ходитъ по мытарствамъ, а за ней свѣтлый ангелъ, а внизу, въ красныхъ языкахъ пламени, зеленые нечистые духи съ вилами, — а это вотъ, за кого просвирки вы¬