Богомолье

185 "Бдимъ блинки со снеточками, и съ лучкомъ, и кашнички заварные, совсѣмъ сквозные, видно, какъ каша пузится. Пробуемъ и карасиковъ, и грибки, и — Антипушка упросилъ уважить — рѣдичку съ коноплянымъ масломъ, на заѣдку. Домна Панферовна цѣлую сковородку лисичекъ съѣла, а мы другую. И еще бы чего поѣли, да Аксеновъ обидится, обѣдъ на отходъ готовитъ. Анюта большую рыбину тамъ видала, и изъ соленаго судака ботвинья будетъ, — Савка намъ говорилъ, — и картофельныя катлеты со сладкимъ соусомъ, съ черносливомъ и шепталой, и пирогъ съ изюмомъ, на горчичномъ маслѣ, и кисель клюквенный, и что-то еще... — загодя наѣдаться неудобно. Во всѣхъ палаткахъ и подъ навѣсами плещутъ на сковородки душистую блинную опару, — шипитъ-скворчитъ! — подмазываютъ „кошачьей лапкой'1, — Домна Панферовна смѣется. А кто говоритъ, что — заячьей. А намъ перышками подмазывали, Горкинъ доглядывалъ, а то заячьей лапкой — грѣхъ. И блинныя будто отъ Преподобнаго повелись: стеченіе большое, надо народъ кормить-то. Глядимъ — и пѣвчіе наши тутъ: щи съ головизной хвалятъ и пироги съ солеными груздями. Завидѣли насъ —и накрыли бумажкой что-то. Горкинъ тутъ и сказалъ: — Эхъ, Ломшачокъ... не жалѣешь ты себя, братецъ! И Домна Панферовна повздыхала: — И во что только наливаются.. диви бы какое горе, а то кондрашкѣ одному на радость. Ну, пожалѣли-потужили, да тужиломъ-то не поможешь, только себя разстроишь. Телѣжка наша готова, помахиваетъ хвостомъ „Кривая". Коробъ съ игрушками весело стоитъ на сѣнѣ, корзина съ просфорами увязана въ чистую простыньку.