Босния, Герцеговина и Старая Сербия

118 былъ необыкновенно оригиналенъ. Вся окрестность оглашалась протяжными Сербскими пѣснями; однообразный напѣвъ ихъ, когда онѣ поются однимъ человѣкомъ, весьма непріятенъ для не-Сербскаго уха, но въ общей массѣ онѣ производятъ строгій и, можно сказать, величественный эффектъ. На каждомъ шагу попадалось медленно движущееся коло: часто въ колѣ одинъ какой-нибудь голосъ пропоетъ какой-то стихъ, и все коло громко, долго расхохочется. Кое-гдѣ рослые моліки (парни) стояли попарно съ дпвойками и, вѣроятно, подъ общій шумъ, говорили другъ другу тайны. Костры и лучпны придавали сценѣ самый Фантастическій видъ. Погода была сырая, и чтобы не позволить ей мѣшать веселію, призывалась на помощь ракія (водка). Подъ ея вліяніемъ, народъ разыгрывался все болѣе и болѣе; даже женскій полъ оказывалъ къ ней великое пристрастіе, а между мужчинами было немало такихъ молодцовъ, которые, какъ я слышалъ, выпили въ ту ночь по 3 оки (около 9 Фунтовъ) ракіи. Денегъ на это поселяне не жалѣли, расходившись. Иной подсядетъ къ бочкѣ и сначала пьетъ, угощая куму или сестрицу и мѣняясь съ нпми здравицами (т. е. тостами), а потомъ, какъ зашумитъ въ головѣ, зазываетъ встрѣчнаго и поперечнаго: пей на его деньги и здоровье всякъ, и знакомый и незнакомый! Такъ пировали Босняки всю ночь, никто не смыкая глазъ; а на разсвѣтѣ началась заутреня и за нею сейчасъ обѣдня. Вся толпа ввалила въ церковь. Можете представить себѣ, какое тутъ было богомолье. Церковь была такъ полна, что священникъ едва могъ выходить передъ царскія двери. Толпа то нахлынетъ впередъ, то отхлынетъ, какъ волны. Гулъ стоялъ неописанный, и среди этого гула отдѣлялась то брань, то крикъ придавленнаго ребенка, то визгъ какой-нибудь съумасшедшей женщины, которую насильно приводили и наклоняли подъ евангеліе, когда священникъ читалъ изъ него (это тамъ обыкновенный способъ лѣченія этой страшной болѣзни, которая