БЪлградкий Пушкинский сборникь

11

заисту. Овога е Черкезъ н5юЙ устрелю, а онай е у едномъ удвою (4не!) погинуо“ *).

Въ 1846 году въ одномъ рукописномъ издани „Тужба книжества српског“ также находимъ н$сколько строкъ о ПушкинЪ въ статьЪ, посвященной характеристикЪ Державина, Крылова и Пушкина. „Слависе Росс!а и ст!хотворцы г. Державиномъ, Криловомъ и Пушкиномъ. Отъ ньихъ первый безъ свакога препиран!я звати се може В!ргилемъ Россйскимъ, друпй пакъ Тассомъ Россйскимъ, а трет Метастасчемъ РосЧйскимъ“. ЗатЪмъ констатируется преждевременная смерть Пушкина, говорится, какъ она оплакивалась въ Росси, подчеркивается благонаклонность царя по отношеню къ этимъ писателямъ и т. д. Духьъ благонамЪренной панегирической тенденшозности вФетъ всюду въ „ГужбЪ“.

Андричевъь календарь „Зимзелен“ помфщаетъ въ 1846 году переведенную съ нЬмецкаго статью „Журналистика и книжество у Аустри и Руси“, гдЪ говорится, что „и сам Александер Пушкин, на]вепи стихотворац у Руси]и, кадкад погрешио што ]е у своим списани]ама Биронску раздераност, разтапъа]уйе се стихи]е, и пренатегвут сентименталитет излагао. НЪегов „Евгени}е Оъегин“ ]ест смеса од Дон Жуана и руског купусичара. Сребом ]е код Пушкина прави вкус медан одржао и он ]е постао на]народни]и руски песник“.

Бросается въ глаза, что въ этихъ замфткахъ имя Пушкина почти всегда, какъ тЪнью, сопровождается именемъ Байрона. Для этого было извфстное основане. Мы знаемъ, что руссюй поэтъ во время пребывания на югЪ былъ подъ большимъ влянемъ своего англйскаго собрата. Хотя онъ и останавливался больше на внфшнихъ особенностяхъ байронизма, хоть это и была временная и проходящая струя, которая не отв$чала внутреннимъ предрасположен!ямъ характера Пушкина — все же юношеское сводолюбивое увлечение „Кавказскаго плЪнника“ и „ЦШыганъ“ всегда будетъ связано съ именемъ и духомъ автора „Чайльдъ Гарольда“. — „Молодая югославская литература приходила въ соприкосновен!е съ современными идеями и литературными направлен!ями въ западной Европ главнымъ образомъ черезъ н$мецкую, а также и черезъ русскую литературу, какъ самую крупную и сильную изъ всЪхъ славянскихъ литературъ. Точно также и съ первыми симпгомами байронизма она соприксснулась не непосредственно, а посредственно, черезъь Пушкина и Лермонтова, прежде всего и больше всего, и только позднЪе черезъ Гейне и другихъ нмецкихъ романтиковъ“ “). — Повидимому, въ югославской печати имя Байрона вспоминается.

`) Магазин за художество, кьижество и моду, 1838, 5.

2} И. М. Петровив. Лорд Ба]рон код Лугословена, стр. 119.