БЪлградкий Пушкинский сборникь

388

Къ метафорамъ роза-дфва, поэтъ‘соловей, Пушкинъ возвращается въ 1827 г. въ стихотворении „Соловей“ —

Въ безмолв!и садовъ, весною во мглЪ ночей Поетъ надъ розою восточный соловей...

Напомнимъ также первую строфу стихотворен!я „Фонтану Бахчисарайскаго дворца“, написаннаго еще въ 1820

году —

Фонтанъ любви, фонтавъ живой! Принесъ я въ даръ тебЪ двЪ розы, Люблю немолчный говоръ твой

И поэтическя слезы.

„Слезы“ (рифмующеся съ „розы“) подновлены эпитетомъ„поэтическя“, розы же конкретизированы — дв®.

Такимъ образомъ послЪ 1820 года въ поэзи Пушкина разцвзтаютъь розы романтическя и фольклористическя рядомъ съ розами пересаженными съ гроба стараго Анакреона. Равно свободный отъ французскаго классицизма и отъ романтизма какъ сентиментальнаго, такъ и народно-эпическаго,. Пушкинъ выбираетъ элементы ему нужные, сочетаетъ старое и новое, конкретное и абстрактное, оставляя аллегор!и стремиться къ реальному, и отъ реальнаго къ высшей символической реальности.

Въ конц жизни (1835 г.) Пушкинъ какъ бы отрекается отъ розъ классицизма для живой, мгновенной розы, разцв5таюций на первомъ план$ бытя —

Не розу паеосскую Я нынЪ пою;

Не розу @еосскую, Виномъ окропленную, „Стихами хвалю;

Но розу счастливую, На персяхъ увядшую Элины моей...

Въ этомъ удивительномъ отрывкЪ равно возвеличена и пафосская роза, посвященная КипридЪ, и роза малоазийскаго Теоса (Т6оз — русское начерташе @Фгось ошибочно), родины Анакреона, центра Д!юнисова культа и театральныхъ празднествъ *). Всеже поэту миле вс$хъ розъ мгновенная роза его возлюбленной, еще счастливая, но уже предвозвзщающая смерть —

1) ЗсвеШег — Ре геБиз Те!1огим, Ге!р218, 1882,