Вечерній звонъ : повѣсти о любви

152 вы считаете себя животнымъ млекопитающимъ, — это дѣло вашей совѣсти и политическихъ взглядовъ... А Глашенька заливается на всю Волгу, — всѣхъ соловушекъ раздразнила. Отецъ Константинъ всталъ и пригласилъ Леночку съ нимъ на лодку — подпуска вынимать: видимо, хотѣлъ дѣвичью цѣломудренность охранить отъ такого вольнаго разговора. При томъ же отецъ Константинъ очень политики боялся и всякихъ разговоровъ такихъ избѣгалъ, а надо сказать, что Платонъ Фаддѣичъ съ Іероглифовымъ по своимъ взглядамъ политическимъ были на разныхъ діаметральныхъ концахъ, въ родѣ, какъ кошка съ собакой. И вотъ, когда Іероглифовъ произнесъ на счетъ „совѣсти и политическихъ взглядовъ", Платонъ Фаддѣичъ взметнулся, какъ уколотый: — Я, —■ говоритъ, — не идіотъ, чтобы любовь съ политикой смѣшивать... Іероглифовъ весь передернулся, но промолчалъ. Только рюмку коньяку хватилъ, отошелъ въ сторонку и тихо и съ тоскою запѣлъ свое любимое: „Съ кѣмъ я эту ночь буду ночевать11. Вижу, что человѣкъ страдаетъ и зря оскорбленъ. Подошелъ къ нему и говорю: — Оба мы люди одинокіе, никѣмъ не любимые... Ночевать ко мнѣ поѣдемъ... А онъ отмахнулся: „ну, — говоритъ, — всѣхъ васъ къ чертямъ подъ мышку!" Вижу, что лучше оставить человѣка одного. Пусть маленько вѣтеркомъ обдуетъ. Тутъ въ чемъ загвоздка? Платонъ-то — смотритель училища, начальникъ оскорбленнаго человѣка. Не будь этого далъ бы за „идіота" въ морду и полное удовлетвореніе получилъ. Ну, а разъ начальство, хотя и очень тянетъ, конечно, къ мордѣ, а не такъ еще намочился алкоголемъ, чтобы о всѣхъ послѣдствіяхъ позабыть. Ну, а отъ воздержанія душа еще сильнѣе вскипаетъ. Психологія! Вернулся я къ костру: Платонъ съ Глашенькой все еще про любовь го¬