Вечерній звонъ : повѣсти о любви

156 это кощунство, недостойное интеллигентнаго человѣка, стоящаго на стражѣ воспитанія учащихся, которые ежедневно молятся за родителей и учителей, ведущихъ насъ къ познанію блага. Леночка слушала съ возмущеніемъ, долго молчала, а подъ конецъ тоже не выдержала и, когда Платонъ Фаддѣичъ, въ свое оправданіе на господина Дарвина уперся и замѣтилъ, что были времена, когда всѣ мы на четверенькахъ ползали, Леночка, смѣясь сквозь слезы, то есть истерически, начала обличать Платона Фаддѣича: — Мы никогда, говоритъ, на четверенькахъ не ползали, а вотъ вы дѣйствителъно и теперь этимъ дѣломъ занимаетесь, когда дѣвушки купаются! Да, да, да! Сама я видѣла, какъ вы въ лѣсъ ползли... какъ животное... И послѣ этого вы смѣете честныхъ дѣвушекъ амебами называть? Вотъ она „шляпа" то какъ обернулась! Мнѣ даже жалко стало Платона Фаддѣича, потому что за мой невольный грѣхъ онъ-же страдалъ невинно, вотъ я, чтобы облегчить его положеніе, и вступился: началъ про амебу разъяснять, что-бы не очень ужъ обижались. И сперва какъ будто дѣло смягчаться стало. А чертъ дернулъ Платона Фаддѣича тоже отгрызнуться: — Я, говоритъ, выразилъ только духовную оцѣнку структуры дѣвицы Расторгуевой фигуральнымъ выраженіемъ. Не могу отрицать, говоритъ: возможно, что нѣкоторымъ субъектамъ мужского пола эта дѣвица представляется вѣнцомъ Божьяго творчества, но лично для меня, говоритъ, она — примитивное животное, кусокъ мяса, бивштексъ съ гарниромъ! А потомъ Леночкѣ началъ возражать насчетъ ползанія на четверенькахъ. Ничего конечно, не разобралъ въ ея обличеніи и сталъ опять съ научной подкладкой доказывать, что я, дескать, с-ъ гордостью принимаю, что когда-то на четверенькахъ ползалъ, а теперь громами повелѣваю! Тогда Леночка вскрикнула „вы нахалъ!", и