Вечерній звонъ : повѣсти о любви

157 тутъ случилось оскорбленіе дѣйствіемъ: внезапно выскочилъ, какъ звѣрь изъ клѣтки, Іероглифовъ и сталъ работать своей тростью съ набалдашникомъ. Какъ безумно влюбленный въ дѣвицу Капитолину, онъ, какъ я думаю, взорвался какъ паровой котелъ безъ предохранительнаго клапана, отъ скопленія злобы и возмущенія за свой идеалъ. Мы всѣ растерялись, женщины визжатъ и плачутъ, а Іероглифовъ прямо остервенѣлъ и, поваливъ Платона Фаддѣича на обѣ лопатки, продолжаетъ бить лежачаго и при томъ произноситъ такія слова, предъ которыми „амеба11 теряетъ всякое значеніе. Я опомнился и рѣшилъ принять мѣры. А я человѣкъ сильный. Схватилъ господина Іероглифова за ноги и оторвалъ отъ несчастной жертвы — оттащилъ подальше по песку и говорю: — Во первыхъ, лежачаго не бьютъ, а во вторыхъ, опомниться надо: здѣсь дамское общество. Сѣлъ Іероглифовъ на пескѣ и башкой во всѣ стороны машетъ, а отъ злобы хрипитъ даже. Ну, прямо тигръ разъяренный. А батюшка трость съ набалдашникомъ поднялъ и въ кусты ее забросилъ, изъ понятной предосторожности... Розняли, значитъ. Жертва лежитъ и никакого звука не подаетъ. Подошелъ ко мнѣ отецъ Константинъ и шепчетъ: „живъ-ли?“ Вы, говорю, этого тигра посторожите, а я посмотрю, въ какомъ состояніи жертва неосторожнаго обращенія. Захватилъ ведро съ водой и къ побѣжденному. Вся физика въ окровавленности, глазъ вздулся, галстука нѣтъ, дыханіе затрудненное; въ неполной сознательности... Поливаю ему главу водой и говорю: — Люди образованные, интеллигенція, а при дамскомъ обществѣ такъ оскорбительно, господа, себя держите... Онъ одинъ глазъ открылъ и съ удивленіемъ смотритъ на меня: — Гдѣ, спрашиваетъ, я и что со мною?