Вечерній звонъ : повѣсти о любви

■ 178 Поглядѣлъ я на Платона Фаддѣича, — точно ракъ сваренный: обѣ клешни на колѣняхъ въ полномъ безсиліи и въ глазахъ туманъ безсознательный. Голову преклонилъ и не шелохнется. Какъ обухомъ прихлопнулъ его спеціалистъ краснорѣчія! А Іероглифовъ съ улыбочкой по потолку взоръ свой поводитъ и видно, что ему прямо плясать хочется. Кончилась комедія, дивертисментъ остался: судья удалился взвѣшивать всѣ обстоятельства. Однако не больше десяти минутъ прошло, какъ обратно вернулся и всѣ на ноги вскочили: приговоръ: — По Высочайшему, дескать, указу и такъ далѣе... слушалъ дѣло такое-то и постановилъ: три рубля штрафу! Всѣ въ ладоши захлопали, шапку въ охапку и гурьбой-къ выходу! Вотъ, вѣдь, публика: человѣка избили, опозорили до послѣдней границы, а имъ все мало. Уходятъ и говорятъ полнымъ голосомъ: — За такую морду и трехъ цѣлковыхъ много! Я въ послѣдней партіи удалился, а Платонъ Фаддѣичъ все еще въ задумчивости сидѣлъ, въ самоуглубленности. Постоялъ я маленько у крыльца: выйдетъ, думаю, — надо съ нимъ пойти, укрѣпить несчастнаго человѣка въ несчастій. Да, вѣдь, вотъ натура человѣческая: посовѣстился вдругъ съ нимъ вмѣстѣ по улицамъ города идти, махнулъ рукой и скорехонько домой обѣдать! До трехъ часовъ проморили, а я утромъ только стаканчикъ чайку успѣлъ перехватить... Пришолъ домой, наѣлся щей до отвалу да спать! Надо быть, отъ волненія до самаго вечера проспалъ. Я отъ волненія всегда крѣпко засыпаю. Ну, проснулся,стемнѣло ужъ. Хотѣлъ послѣ чаепитія на прогулочку пойти, а на дворѣ снѣжная пурга. Думалъ въ клубѣ побывать да не рѣшился: стыдно что-то на людей было смотрѣть. Вотъ, вѣдь, меня мимоходомъ только спеціалистъ краснорѣчія коснулся, а и то какое униженіе