Елань : разсказы

Г р у н я. Молодому писателю Гущину посчастливилось. Въ этомъ году онъ сумѣлъ пристроить въ еженедѣльники три новеллы, ноктюрнъ, два психологическихъ этюда, сюиту {онъ и самъ не зналъ, что значитъ это слово) и пять стихотвореній, изъ которыхъ одно — сонетъ въ двадцать четыре строчки — обратило даже вниманіе мелкой критики въ отдѣлѣ „Съ бору по сосенкѣ". Самъ великій Неѣжмаъовъ за десятымъ стаканомъ чая съ лимономъ и выборгскимъ кренделемъ сказалъ ему на своемъ замѣчательномъ волжскомъ нарѣчіи: — Ты, братъ, Коляка, вотъ этого... какъ оно... Работать ты можешь... выходитъ у тебя совсѣмъ гожо... Только брательникъ, надо-ть, когда пишешь, въ самое, значитъ, въ нутро смотрѣть, въ подоплеку, стало-быть, въ самую, значится, въ гущу... Ого-го-го... Гущинъ въ гущу... Выходитъ, въ родѣ, какъ каламбуръ. Надо, отецъ, знать, о чемъ пишешь до самой основы, до мелочи, чтобы чисто было. Чтобы ни тинь-тилили, ни за веревочку! Языкъ изучай, обычай, нравы, особенности. Ты, вотъ этого... какъ оно... помнишь, какъ у меня въ „Иртышскихъ очеркахъ" написано? „Айда съ андалой на елань поелозить". Что это значитъ? Въ томъ-то, братъ, и уксусъ! По-россійски выходитъ въ переводѣ: „пойдемъ съ дружкомъ на лужайку побродить". Вотъ оно — настоящее изученіе языка. Такъ и ты, благодѣтель. Прильни, ты знашь, къ землѣ, къ самой, значитъ, къ ея пуповинѣ, къ нѣдрамъ, къ сосцамъ благимъ, и соси, подобно младенцу. Чаю больше не хо10 *