Записки Русскаго научнаго института въ Бѣлградѣ

343

скЙ языкъ, во время 3-й польской кампан!и на бивакахъ перечитывалъ комментар!и Цезаря. Во время 2-й турецкой войны, будучи уже генералъ-аншефомъ и, по условямъ борьбы на побережьи, имБя дфло съ флотомъ, Суворовъ, послЪ Кинбурнской операши, изучилъ военно-морское дЪло и сдалъ въ 1788 г. экзаменъ на чинъ мичмана, и въ этомъ отношени соблюдая завЪтъ Великаго Основателя русской армии и флота, „Потентата о двухъ рукахъ“. Блестяще образовавъ себя, изучивъ военное дЪло во всЪхъ отношеняхъ и подготовивъ себя физически къ несеню всБхъ тягостей и лишен, связанныхъ не только съ военной, но и съ солдатской службой, отличаясь блестящими воинскими качествами, ув$ренностью въ себЪ, храбростью, хладнокров!емъ, сметливостью, рЪшимостью, живя солдатскимъ бытомъ и превосходя высшихъ м1тра сего силой и отчетливостью своей мысли, Суворовъ явилъ собою нащональный военный идеалъ солдата-генерала, отв5чавш!й духовному складу русскаго народа. Прибывъ юношей на службу въ Л. Гв. Семеновск полкъ Петровской бригады уже съ изв5стными установившимися взглядами на несене службы, повидимому, подъ влянемъ изученнаго имъ Воинскаго Устава, Суворовъ сразу взялъ опредЪленный служебный тонъ, который сохранилъ затЪмъ на всю жизнь; вотъ какъ писалъ о немъ его ротный командиръ отцу его: „Не было исправнфе солдата, зато и не было взыскательн$е ун: теръ-офицера, какъь Вашъ сынъ. ВнЪ службы онъ съ солдатами какъ братъ, а по службЪ неумолимъ. У него всегда одно на языкЪ: „дружба-дружбой, а служба-службой“.

Петровскя требованя: „ВсЪ вышине и ниже офицеры и все войско обще иметь въ неразрывной любви миру !и согласи пребыть“... „офицеры солдатамъ должны быть яко отцы дфтямъ“, ‚офицеры и проше да любять другъ друга вфрно какъ христанину надлежитъ“ и иныя подобныя этимъ свято соблюдались Суворовымъ и были воплощены имъ въ жизнь въ формЪ общаго воинскаго братства, которое однако нисколько не мЬшало службЪ, и строгимъ требован!ямъ. Суворовъ самъ, характеризуя свое отношене къ солдатамъ, говорилъ: „Я строгъ въ удержан!и здоров!я, истиннаго искусства благонрав!я: милая солдатская строгость, а засимъ общее братство“. „Солдатъь мнЪ дороже всего“.

Простотою отношенй обусловливалось чувство братства. Эта форма воинскаго братства, крфпко спаивавшаго всю Суворовскую арм, братства, построеннаго на взаимномъ личномъ признани, уваженши и даже любви, была той высшей формой внутренней дисциплины, которая прочнЪе внфшней обезпечивала ея единство и цфлостность. Это она застраховала Арм!ю отъ распада въ годину тягчайшихъ испытаый, въ паляший зной въ Италии и въ студеную осень на снБж-