Заря русской женшины : этюды

24 огурецъ съ Оленой!... (Какъ курьезъ стоитъ отмѣтить, что, когда въ семидесятыхъ годахъ прошлаго столѣтія сдѣлалась популярна въ Россіи оперетка „ѣа Ьеііе Нё1ёпе“,въ народъ проникъ шуточный разсказъ Горбунова о „Бѣлой Аленѣ“ и кличка эта стала извѣстна даже въ деревняхъ). Сказочная Елена — королева, царица, царевна, княжна, сестра солнцу и мѣсяцу. Очевидно, народъ очень долго слышалъ имя Елены только въ высшемъ классѣ и привыкъ считать его привилегіей женской знати. А какъ же „братецъ - Иванушка" и сестрица - Аленушка?“ Да вѣдь въ древнѣйшихъ варіантахъ и они — царевичъ и царевна, гонимые лютою мачехою. Демократическія опрощенія пришли позже, благодаря особой излюбленности этой сказки. Въ живомъ быту Елена - Алена учащается среди народа въ XVII вѣкѣ и, по странному совпаденію, неоднократно достается, какъ въ пѣсняхъ, такъ юридическихъ памятникахъ, женщинамъ, повиннымъ въ волшебствѣ (см. ниже). Репутацію чародѣйки имѣла, какъ извѣстно, въ народѣ и не любимая царица Елена Глинская, коей сынъ Иванъ Грозный, по упреку кн. Курбскаго, „отъ волхвованія родился". Ольгу же принялъ въ нѣдра сзои и сохранилъ народъ. Въ теченіе многихъ вѣковъ Ольга любимое крестьянское. мѣщанское, купеческое, мелко-дворянское имя женщинъ среднерусской полосы. Но именно эта обыкновенность, заурядность Ольги вытолкнула ее изъ разряда поэтическихъ именъ. Оно стало слишкомъ будничнымъ для эпической героини. И такъ надолго, что возвратила Ольгу въ поэзію уже только художественная литература XVIII—XIX вѣковъ (Карамзинъ, Катенинъ, МарлинскІй, Пушкинъ, Лермонтовъ и дальнѣйшіе — до Ольги въ „Обломовѣ" Гончарова). Одновременно съ тѣмъ мода на Ольгу стала возвращаться въ русскую аристократію — включительно до царствующаго дома.