Изабранные разсказы

— Ну вотъ, мы будемъ жить здѣсь, я никуда не отпущу тебя отсюда! Мы вышли на балконъ; отсюда, съ высоты, было видно далеко, и древній, любимый мой городъ шелъ къ. горизонту и тонулъ колокольнями въ синевѣ. Солнце садилось. Неясныя — то пыльно-золотистыя, то паутинныя полосы растягивались надъ городомъ. Темно зеленѣли сады пятнами по склону вдали, кой-гдѣ ярко блестѣли жгучими нитями телеграфныя проволоки, ястреба рѣяли въ воздухѣ. Кресты и купола горѣли. — Больше года назадъ я потерялъ здѣсь жену, говорилъ я: — и она, и я, мьі родились здѣсь, здѣсь я любилъ ее и былъ счастивъ. Здѣсь ее отняли у меня; здѣсь я страдалъ и погибалъ — умру, вѣрно, тоже здѣсь. Мы молчали долго. Вечерѣло. Алексѣй сѣлъ въ кресло. — У тебя здѣсь какъ-то чинно въ квартирѣ, какъ-товажно, торжественно. Но хорошо... и внизу тамъ тоже хорошо! Внизу подъ нами былъ- переулокъ, тихій и старый. Налѣво въ немъ подымалась церковка — почти до той же высоты, на какой были и мы. Она тоже была старая и смирная церковь; сейчасъ, въ зачинавшемся оранжевомъ полусумракѣ, она вычерчивалась тонкимъ и благороднымъ силуэтомъ на небѣ, и въ этой русской ея незамѣтности* въ пирамидѣ надъ колоколами, въ городкахъ, глубоко уходившихъ въ пирамиду — было что-то вѣковое; почти черныя, іюльскія липы охватывали ее кольцомъ; онѣ цвѣли; ихъ сладкій запахъ шелъ оттуда струями и растекался по переулку. Мы сидѣли и разговаривали, Темнѣло. Церковь съ липами сливалась въ одно, и липы стали еще чернѣй. — Алексѣй, — говорю я: — я не вѣрю въ твою болѣзнь ! Онъ улыбается. — Не вѣрь. Но она есть. Я гляжу въ церковный садикъ. Тамъ мы бродили съ ней разъ поздней ночью, и тихій красный огонекъ виднѣлся въ церкви тогда; за рѣшетчатымъ, важнымъ окномъ онъ