Лѣто господне : праздники

73 и чешетъ грудь. Грудь у него вся въ капелькахъ. И для нашей торговли оборотъ, и всѣмъ пріятно. Видишь, сколько изюмцу сыплю, какъ мухъ на тѣстѣ! Горкинъ потягиваетъ носомъ, и я потягиваю. Пахнетъ настоящей пасхой! — А чего на розговины-то еще даете? — спрашиваетъ Воронинъ. — Я своимъ ребятамъ рубца купилъ. — Что тамъ рубца! Это на закуску къ водочкѣ. Грудинки взялъ у Богачова три пудика, да студню заготовили отъ осьми быковъ, во какъ мы! Да лапша будетъ, да пшенникъ съ молокомъ. Наше дѣло тяжелое, нельзя. Землекопамъ особая добавка, ситнаго по фунту на заѣдку. Кажному по пятку яичекъ, да ветчинки передней, да колбасники придутъ съ прижарками, за хозяйскій счетъ ... все по четверкѣ съѣдятъ колбаски жареной. Нельзя. Праздникъ. Чего поѣшь — въ то и сроботаешь. Къ намъ и народъ потому ходко идетъ, въ отборъ. — Ты ужъ такой заботливый за народъ-то, Михалъ Панкратычъ ... безъ тебя плохо будетъ. Слыхалъ, въ деревню собираешься на покой? — спрашиваетъ Воронинъ. — Давно сбираюсь, да ... сорокъ вотъ седьмой годъ живу. Ну, пойдемъ. Горкинъ сегодня причащался и потому нарядный. На немъ синій казакинчикъ и сіяющіе козловые сапожки. На бурой, въ мелкихъ морщинкахъ, шеѣ розовый платочекъ-шарфикъ. Маленькое лицо, сухое, какъ у угодничковъ, съ рѣденкой и сѣдой бородкой, свѣтится, какъ иконка. „Кто онъ будетъ?"—думаю я о немъ:—„святомученикъ или преподобный, когда помретъ?" Мнѣ кажется, что онъ непремѣнно будетъ преподобный, какъ Сергій Преподобный: очень они похожи. — Ты будешь преподобный, когда помрешь? спрашиваю я Горкина. — Да ты сдурѣлъ! — вскрикиваетъ онъ и кре¬