Ступени : общественно-литературный сборник

Никуда не пойду с людьми,

Лучше вмфст$ издохнуть с вами, Ч$м с любимой поднять земли

В сумасшедшаго ближняго камень.

Не пахнет ли здЗсь замаскированной контр-револющей? Но он сам часто говорил: „в Совфтской сторон он самый яростный попутчик“; к чему же эти стихи? ВБдь его читают и слушают, он руководит молодежью, да и старики не прочь его процитировать, когда нужно. И критики начали: бойтесь путей Есенина... Он устраивал, по пр!здЪ из-заграницы, вечера; на них сходилась едва десятая т$х, кто приз ходил раньше; театр пустовал. Он жаловался, что на поэму „Пугачев“ так мало сходилось слушателей. К тому же переживал разочароване и отчаян!е: пофздив, он увидъл, что Россшю ждет то же самое, что Америку и остальную Европу: индустр!ализащя и капитализац!я; он привез пустоту, злобу И отчаяше, что „стальная конница (пофзда) побздила живых коней“, что „желЪзный гость“ — город идет, — и задушит деревню: Никуда не уйти от врага. Вот он, вот он с желфзным брюхом... Чорт бы взял тебя скверный гость! Наша песня с тобой не сживется ... МНЪ, как псаломщику, пЪть Над родимой страной аллилуйя,

А он знает хорошо, что он только „послЪдн!Я поэт деревни“, что больше поэтов она не даст, что

— грусть не утопить в винЪ, не вылЪчить души пустыней и отколом.

Чтобы забыться, он глубже уходит в хулиганство, в удаль отчаяня, в кабак, к женщинам. Вот как хорошо об этом пишет критик московсюй — Брайнина: „здЪсь видна попытка деклассированнаго интеллигента, запутавшагося в сощальных противорзч1ях современности, зашедшаго в тягостный тупик, найти выход через любовь, через личную жизнь“. Ах, как это хорошо, и просто! Какой забавный критик Брайнина! И все ясно! Но только нам никак не понять, почему же он начал сомнЪфваться в своем талант, в револющи, в ея жертвах.

О, кого же, кого же пЪть В этом бфшеном заревЪ трупов?

58